Миша Белый. История алкоголика (часть 3,4)

Часть 3.
Сижу в наркологии, жду своей очереди. Рядом со мной какой-то пьяный мужик рассказывает мне, что пришёл сниматься с учёта. Мне смешно. Говорит, что не был здесь 11 лет, должны были давно снять. Ну-ну.

— А ты отмечался?

— Нет, нахрен надо. Да они уж, наверно, забыли про меня давно.

— Флаг в руки. Сейчас и напомнишь.

— Что, думаешь, не снимут?

— Мне-то что думать. Сейчас сам всё увидишь.

Мужик заходит в кабинет врача, следующий – я. Остаюсь один на скамейке, сижу, от нечего делать переписываюсь СМСками с одним собутыльником. Он никогда не имел таких проблем, как я, запои у него бывают раз в полгода, и не дольше недели. А больше в этом городе я пока ни с кем не контактирую. Старые знакомые растерялись, а новые пока не завелись. Надо будет сейчас, как выйду от врача, пройтись по городу, зайти к некоторым из них. Алкоголем меня с толку уже не собьёшь, так, посмотреть на тех, кто мне не безразличен. А может, кто-нибудь из них тоже завязал?

Пьяный мужик выходит, ругается, что его не сняли с учёта. Говорит, что это я накаркал. Я смеюсь.

Врач говорит, что в курсе моего двухгодичного пребывания в реабилитации. Ну да, отделение-то государственное. Два года трезвости мне засчитываются, значит, остался ещё год. И меня снимут с учёта. Правда, мне это ничего не даст, есть ведь ещё учёт у психиатра. А там минимум пять лет, и вообще всё очень непросто.

Выхожу из здания, с насаждением вдыхаю отдающий зеленью воздух. Я по-прежнему кайфую от свободы перемещения. Огромный мир. Куда хочу, туда и пойду. Вот сейчас зайду в тот дом, там живёт один собутыльник. Это ближе всего отсюда. Потом по дороге домой зайду ещё к одному.

Дверь открывает его мать. Что-то она за два года постарела на все десять.

— А вы были знакомы?

— Очень хорошо, с детства.

— Он умер.

— Когда?

— Год назад.

— Извините, пожалуйста.

От чего умер – спрашивать глупо. Задумчиво иду по другому адресу.

— Вы сколько ещё будете сюда ходить?! Достали! Умер он! Полтора года уже как!

Иду по третьему адресу, четвёртому, пятому…

Умер полгода назад…
Умер год назад…
Умер два месяца назад…
Получил десять лет, сидит…
Умер четыре месяца назад…
Умер восемь месяцев назад…
Умер…
Умер…
Умер…

Выхожу с последнего адреса и окидываю дома своего города диким взглядом. Здесь как будто прошлась война. Или эпидемия чумы, как в Средние века. А люди ходят и даже не знают этого.

Я ведь не знал всех алкашей в городе, это только мои знакомые. Причём половина из них не бухали так по-чёрному, как я. И всех их как косой выкосило.

А через две недели работы грузчиком меня переводят в охрану.

Отношение продавцов ко мне сразу меняется. На грузчиков они смотрят как на недочеловеков. А охрана здесь – не сотрудники магазина, это отдельная охранная фирма, и наша основная задача, оказывается – контроль не покупателей, а как раз персонала. Потому что у них больше возможностей в плане что-нибудь украсть. Когда магазин закрывается, они перед уходом демонстрируют мне содержимое своих сумок, если что-то брали в магазине – то чеки с моей подписью. Я ставлю её, когда они что-то покупают – чтобы не вынесли что-либо со старым чеком. Присутствую при пересчёте выручки и смотрю, чтобы количество денег было правильным. Мне теперь даже директор магазина не указ. Мой начальник – только начальник охраны. А он мужик нормальный, да и бывает здесь нечасто. В основном работаем вдвоём с тем самым бывшим омоновцем.

Он сначала присматривается ко мне с недоверием, хотя сам и порекомедовал. Так и думает, что я только что с зоны. А мне что – рассказывать ему про алкоголизм и про реабилитацию? Для среднестатического человека это ещё более дико, чем судимость. Судимость – она понятна и всем известна. У нас каждый четвёртый или сидел, или сидит, или ждёт, что его посадят. А вот в таких уникальных заведениях, как я, мало кто бывал. А если он ещё узнает, что я стою на учёте у психиатра – в этот же день потеряю работу. Хорошо, что здесь при устройстве не нужны справки от нарколога и психиатра. А на мою трудовую книжку, в которой шесть лет пустых, начальник охраны только хмыкнул, посмотрел на меня и сказал: «Ладно, время покажет. Работай».

И я работаю. Мной довольны. Потому что у меня есть некоторые уникальные возможности, помогающие в этой работе.

Стою у касс, заходит молодой парень, обычный с виду. Я дожидаюсь, когда он проходит в магазин, достаю рацию:

— Видел, парень зашёл в светлой одежде?

— Да, вижу – Отвечает напарник, сидящий в дежурке и наблюдающий весь магазин на мониторах, через развешанные везде камеры.

— Наркоман. Смотри за ним.

— Ладно, смотрю.

Потом напарник говорит мне:

— Тёрся около дорогого кофе. Явно хотел в карман сунуть. Но не смог, народ был. Как ты понял, что он наркоман? Вроде нормальный с ввиду.

— Так наркоман – он не алкаш, они порой приличней нас с тобой выглядят.

— А ты как их вычисляешь?

— Молча.

— Я вот не понимаю, зачем они кофе воруют? Это уже который раз. Алкоголики водку, это понятно. А зачем наркоманам кофе?

— Эх ты, а ещё мент. Банка стоит рублей 700, он её за пол-цены продаст в ларёк, где такой же кофе есть в продаже. И продавщица наварится, и ему на дозу хватит. Элитный кофе – уникальное сочетание высокой цены и маленьких габаритов. Вынести удобно.

— Ну вот ты-то явно не наркоман. Откуда столько знаешь про них?

— Да так… Сталкивался.

Прожив два года под одной крышей с толпой наркоманов, я выделяю наркомана в толпе моментально, даже издалека и со спины.

Люди в магазин приходят разные. Обычные мужчины и женщины. Молодёжь за пивом – хулиганы, конечно, но не отморозки. Каждый вечер приходит одна и та же компания. Встречаются бабушки, пытающиеся что-нибудь украсть. Алкоголики, конечно же – эти тоже могут засунуть чекушку за пояс. Дети, которым родители дали денег, за мороженым и прочими сладостями. Изредка бывают менты, военные. Нечасто, но заходят весьма солидные люди, берущие только дорогие продукты. Наблюдать за этим потоком людей и так интересно, а мне доставляет особенное удовольствие. Люди! Нормальные, живые люди! Не наркоманы! Не покрытые наколками! Не в белых халатах! Просто люди!

Хотя покрытые наколками тоже встречаются. Периодически приезжает на дорогом внедорожнике какой-то серьёзный дядя, на пальцах – две ходки. Думаю, что под пиджаком у него та ещё живопись по всему телу. Да и по лицу видно, что не на торговле помидорами поднялся. Он каждый раз кивает мне, как знакомому. Впрочем, многие постоянные покупатели здороваются. Пересекаясь с человеком каждый день – начинаешь чувствовать с ним какую-то общность.

Молодёжь, которая приходит по вечерам за пивом, называет нас «суровая смена» — я слышал их разговоры.

— Прикинь, а чё будет, если прямо здесь выпить бутылку пива и сказать, что денег нет?

— Только не сегодня. Сегодня эти… Суровые. Урка и мент. Подобрали же смену…

— Да уж, сегодня лучше здесь не шутить. Не поймут.

Мне смешно это слышать, напарнику тоже. Но хорошо, что так воспринимают, меньше будет провокаций. А нормальному человеку, который не собирается воровать или хулиганить, всё равно, кто стоит у касс. Для нормального человека мы как мебель.

Однажды в магазин заходят какие-то два отморозка, которых здесь раньше не было. Прямо по лицам видно, что отморозки. Пьяные, но не сильно. Ходят около фруктов, пробуют виноград, изюм, ещё что-то, как на рынке. Мой напарник подходит, делает им замечание. А им только того и надо – начинают бычить на него. Я смотрю, пока не вмешиваюсь. Он с ними и сам справится, если что, да и кнопка есть – в крайнем случае нажмёт, менты будут здесь через минуту.

Однако, конфликт затянулся. Если бы они полезли в драку – у него бы было законное право на применение силы, а так нет. Мы же официально не охранники, а «контролёры», то есть никто. Везде развешаны камеры, если он первый применит силу – сам и будет виноват.

Но это он. А мне терять особо нечего, я псих со справкой.

Подхожу к этому быдлу сзади, беру обоих за воротники и тащу к выходу. Они орут, угрожают, пытаются отбиваться, но находятся в неудобном положении: я держу их на вытянутых руках, до меня не достанешь, а будешь сильно дёргаться – порвёшь свою же одежду. Так и дотаскиваю до двери, вывожу на улицу и сталкиваю с лестницы.

— Слышь, да ты… Да мы тя щас…

Они бросаются обратно вверх по лестнице на меня, но застывают на пол-дороге, видя лезвие от безопасной бритвы между пальцев, которое я демонстративно поднял вверх. Стою, жду, когда первый приблизится ещё на шаг. Ну давай, подходи, сейчас ногой в колено и мойкой по щеке. На всю жизнь память останется.

Один из отморозков тянет другого за плечо:

— Слышь, пошли. Мы его потом поймаем.

Уходят, оглядываясь и бурча что-то себе под нос. Сзади меня хлопает по плечу напарник:

— А ты красавец! Только в магазине, под камерами, так не делай.

— А я ничего и не сделал. Никого не ударил, слова грубого не сказал.

— Я и говорю – красавец. Сработаемся.

После этого случая он, как ни парадоксально, начинает относиться ко мне с бОльшим доверием. Хотя теперь окончательно уверился в том, что я урка. Ну и наплевать, главное – работается с ним нормально. Люди, долго носившие погоны, очень точны и дисциплинированы. Этот, в отличие от прошлого напарника-грузчика, не опоздает, не забухает, не придёт с бодуна в полумёртвом состоянии.

А мне после того случая становится как-то нехорошо на душе. Как будто испачкался в какой-то грязи. Подумав, я выбрасываю лезвие. Где-то дома было ещё одно, надо и его выбросить. Пора избавляться от этих привычек социального дна.

Однажды ко мне подходит тот самый солидный дядя в наколках:

— Давно на тебя смотрю. Раньше не видел тебя здесь. В смысле, вообще в городе. Приезжий, что ли?

— Местный. Не был просто пару лет в городе.

— Понимаю – кивает он – А чего здесь прозябаешь? Ко мне пойдёшь?

Я смотрю по сторонам, рядом никого нет.

— Бандитом, что ли?

— Ну, каким бандитом… Девяностые закончились. Так, где поговорить, где помочь долг выбить, где подстраховать кого… Ну ты понял.

Я молчу. Он, приняв моё молчание за сомнение, продолжает:

— Толковые пацаны всегда нужны. Всё почти законно. Миллионов, конечно, не обещаю, но уж точно в несколько раз больше, чем ты здесь получаешь. Машину купишь, все дела.

— Благодарю. Мне уже за тридцать, поздно такую карьеру начинать.

— Кстати, насчёт карьеры. Покажешь себя хорошо – карьера будет. Через несколько лет, может, этот магазин сможешь купить с потрохами, всё возможно. Что скажешь?

— Нет.

— Ну, смотри. Я здесь бываю регулярно. Больше предлагать не буду, захочешь – сам подойдёшь.

А ночью мне снится, что кто-то вошёл в мою комнату. Я вскакиваю и включаю свет, но нить накаливания загорается лишь тусклым красным светом, не освещая ничего даже вокруг себя. «Кто-то» двигается в темноте ко мне. Я отступаю назад… Где-то было у меня ещё одно лезвие. Где оно?!

И вдруг становится светло. Я вижу, что вошедший в комнату – это я. Я из прошлого. Но не из того прошлого, когда пил, а из более раннего, из девяностых. Молодой спортивный парень в австрийском адидасе.

— Ну, как жизнь на воле? – спрашивает он меня. Я молчу, не зная, как себя вести с призраком.

— Вот ты трезвый – продолжает он – работа у тебя есть, со здоровьем всё в порядке. Кажется, бери от жизни всё. И предложения вон поступают. А тебе и хочется, и колется.

Я молчу.

— Давай, решайся – улыбается он мне. Улыбка у него не то что у меня – все зубы целые.

— Да, да – кивает он мне – И зубы вставишь. И машину купишь. И из квартиры сделаешь конфетку. И все девочки твои будут. Я же знаю, что тебе хочется.
Он направляется к выходу. У двери останавливается и кладёт на табуретку лезвие от безопасной бритвы.

— Ты знаешь, что делать – подмигивает мне и уходит.

Я просыпаюсь, вскакиваю и первым делом смотрю на табуретку. На которой лежит то самое лезвие. И я уверен, что не клал его туда. Где-то дома оно было, но на эту табуретку я его точно не клал!

Сейчас главное – не пуститься в бесполезные рассуждения самому с собой, пытаясь объяснить необъяснимое. Сначала – утреннее молитвенное правило, там Господь всё подскажет.

После молитвы, душа и завтрака начинаю собираться на работу. Беру с табуретки то самое лезвие, многократно заматываю его скотчем, чтобы никто не порезался, и бросаю в ведро. Иду на работу, по дороге прихватив мусор, и выбрасываю его вместе с лезвием. От мусорных баков видно магазин – место моей работы. И мне вдруг показалось, что от здания магазина отделилась какая-то едва заметная прозрачная тень и унеслась вдаль.

Этот человек в наколках заходил в магазин ещё пару раз, смотрел на меня вопросительно, но ничего не говорил. А потом исчез. Больше я его никогда не видел.

Часть 4.
Так проходит жаркое лето 2010. В другой смене текучка, люди приходят и уходят, и я всегда соглашаюсь отработать дополнительную смену, две, три. Зарплата в итоге получается раза в полтора больше, чем должна быть.

В конце августа экстремальная жара за 40 резко закончилась. Только один день было 25, все говорили – вот, другое дело, вот такая погода самое то, а уже на следующий день градусник показал всего +10. Заморосил холодный, мелкий, осенний дождик. Ещё пару дней можно было наблюдать на улице людей, по привычке вышедших на улицу в шортах, майке и сланцах на босу ногу. Такие люди, дрожа от холода, стремились быстрей убраться с улицы, не понимая, что происходит. Потому что в домах первые два дня после окончания жары было так же тепло. Кирпичные и панельные многоэтажки, больше двух месяцев прогревавшиеся сорокоградусной жарой, два дня отдавали тепло внутрь. Потом стало холодно и внутри, заработали обогреватели.

Очень многие простудились. У нас так вообще половина продавцов ушла на больничные. Потому что продолжали по привычке выскакивать на улицу полуголые, и держать включенными кондиционеры везде где они есть. Охрана временно поредела по той же причине, и я стал работать вообще без выходных. Но уже понимал, что это ненадолго и работа моя заканчивается.

Потому что наш магазин, как будто от наступившего холода, тоже съёжился. На самом деле причина в том, что через дорогу заработал гигантский супермаркет, оттянув значительную часть покупателей на себя. И у нас сразу урезали помещение, отдав часть территории магазина в аренду. Не надо быть профессором экономики, чтобы понять, что в охране грядёт сокращение. И не надо быть великим кадровиком, чтобы догадаться, кого первого сократят. Мои предположения оказались верными.

Начальник охраны говорил мне:

— Нас всё устраивало в твоей работе. Но, сам понимаешь. Работаешь ты здесь меньше всех, в трудовой у тебя шесть лет пустых, военника нет, диплома нет, всё только со слов… Да и вообще…

— Я всё понимаю.

— Характеристику я тебе отличную напишу. Иди куда-нибудь в охрану. Теперь тебе хотя бы есть что ответить на вопрос о прошлой работе, ну и отличная характеристика опять же.

— Наверно, так и сделаю.

И вот я снова безработный. Раньше это было первой опасностью для трезвости. В прошлый жизни уже выработался рефлекс: уволили – бухай и в родную наркушку. Деньги, получаемые расчётом, усугубляли ситуацию. Но сейчас – не тогда.

Хожу по улицам, ставшим неожиданно и неприятно холодными, в поисках новой работы. И только сейчас понимаю, каким хорошим было это место. В других местах либо никаких человеческих условий, либо платят совсем уж смешные копейки, а чаще и то и другое. Похоже, в охрану мне не устроиться.

И я начинаю рассматривать другие варианты. Когда-то я работал в шиномонтаже. Надо попробовать пройтись по этим местам.

Параллельно отправляю резюме на несколько приличных вакансий, типа менеджера. Хожу на собеседования, слышу традиционное «мы вам позвоним». Это понятно – рожей пока не вышел. На урку похож уже меньше, чем в начале лета – лицо слегка округлилось, взгляд стал спокойней. Но меньше – не значит, что совсем не похож. Опять же прошлое место работы – охранник, а если задают вопрос о позапрошлом, то и вовсе сказать нечего. Рановато мне пока на приличную работу.

И вот в одном шиномонтаже пожилой предприниматель, тоже явный любитель выпить, соглашается меня взять, несмотря на то, что работал я в этой сфере давно. Сейчас и оборудование другое, и даже колёса другие. Низкого профиля в то время, например, вообще не было. Ну ничего, разберусь.

Мне опять достаётся напарник из действующих алкашей. Молодой, не успел ещё устать от своего пьянства. Все разговоры – кто как напился, кто где кувыркался, кого и как повязали менты. Начальник пользуется тем, что он периодически опаздывает или приходит с похмелья, и «штрафует» его, то есть просто кидает на часть зарплаты. Меня «штрафовать» не за что. Вижу, что он недоволен – привык работать с действующими алкоголиками, которые постоянно чувствуют себя виноватыми. Пытается разговаривать свысока. Получается плохо.

— ну, Миша, а у тебя как дела? – подходит ко мне, закончив отчитывать моего напарника.

— Были бы лучше, если бы кое-кто, не будем показывать пальцем, привёз наконец-то нормальный домкрат – отвечаю я – Который день обещаешь.

— Ну как-то же вы этим поднимаете?

— Надо не «как-то», надо нормально – отвечаю я.

— Деловой ты слишком, смотрю…

— Привык просто, чтобы всё было как надо, а не тяп-ляп.

Я не нравлюсь владельцу шиномонтажа. Он патологически жадный, готов удавиться за каждый рубль. Недоплачивать работникам — любимое дело, а я не пью и не даю для этого поводов. Сам любит выпить, спиртное – единственное, на что не жалеет денег. Не понимает, почему же я совсем не пью.

Начинается осенний сезон переобувки. В это время шиномонтажники много работают и много зарабатывают. Но это период достаточно короткий, а потом начнётся мёртвый зимний сезон. Надо искать другую работу. Но искать её особо некогда, я опять работаю лишние смены, за всяких прогулявших и уволившихся. Это не в охране стоять, таскать колёса по 12 часов тяжеловато.

Утомление сказывается на настроении, что опасно для трезвости. Выручает молитва, а также вкусная еда, которую я теперь могу себе позволить. Заточить на ужин целый торт – дело обычное. Растолстеть пока не грозит, с такой беготнёй.

И однажды я отправляю повторное письмона e-mail в одно из хороших мест, где уже дважды сказали «мы вам позвоним». Сказывается моя раздражительность, и письмо выходит гневным – мол, не даёте человеку шанс проявить себя, а я бы мог работать получше, чем ваши мажорчики в пиджачках, какие же вы нахрен кадровики, если в людях не разбираетесь. После такого мне туда точно путь закрыт, но меня и так туда никто не брал, так что ничего не теряю. Зато душу отвёл.

И вдруг внезапно, мне звонит начальник отдела кадров этой организации, и приглашает на повторное собеседование.

— Я доказал директору, что тебя надо взять – говорит он мне – Нам нужны люди, которые знают, чего хотят, и умеют требовать.

— Не думал, что моё письмо так подействует – говорю я.

— На меня – подействовало – кивает он. – Когда сможешь приступить к работе?

— С этой уволюсь, и вперёд. Дня два, думаю.

— Ну, раньше следующей недели и не надо, так что не торопись – кивает он.

И только тут я замечаю у этого интеллигентного, но твёрдого человека наколку «За ВДВ» на руке. Да, с «мажорами»-то я погорячился. Но именно это и сработало.

— Как уходишь? Надо заранее предупреждать! – директор шиномонтажа возмущён.

— Я заранее и предупреждаю. Завтра ещё выйду.

— Нет уж! Уходишь – так уходи!

— Да пожалуйста. Расчёт давай.

— За расчётом на следующей неделе придёшь.

Я уже знаю о его жадности более чем достаточно. И о привычках. Если не выбью расчёт сейчас – не получу его никогда. Тем более что работал я здесь неофициально.

— Нет. Раз сейчас ухожу, то и расчёт сейчас.

— Я сказал, на следующей неделе! Всё! – он поворачивается и направляется в свой магазин автозапчастей. Сзади меня стоит его крузак. А под моими ногами – куча кирпичного боя.

Я поднимаю с земли камень:

— Погоди, родной. Смотри сюда. Сколько сейчас лобовуха от твоего крузака стоит?

— Э! Ты что, псих?

— Ага. У меня и справка есть. Показать?

Он останавливается как вкопанный:

— Вооон оно что… А я-то думаю – почему ты совсем не пьёшь…

— А иначе зачем бы я у тебя работал. Здесь могут работать или алкаши, или психи. Так сколько лобовуха-то стоит? По любому больше, чем ты мне должен?

— Попробуй кинь, без штанов останешься – он поворачивается опять к магазину.

— А у меня кроме штанов ничего и нет. Думаешь, они покроют твою лобовуху? Вряд ли.

Я замахиваюсь. Он останавливается. Не думает, что я настолько дурак, но кто ж меня знает?

И это правильно.

-Иииеееэээх! – я, крутанувшись вокруг себя, кидаю кирпич в сторону крузака с таким расчётом, чтобы он прошёл совсем рядом.

— Ты!.. Да я тебя!.. – он бросается ко мне. Я жду его приближения. Сейчас приблизится – дам ногой в толстое пузо. Следов не будет, свидетелей нет.

Он понял. Остановился.

— Ты что творишь, псих! Если бы попал – кирдык тебе!

— Да, промазал. Ну ничего, у нас есть ещё камни – я поднимаю новую половинку кирпича – Раз деньги не даёшь, понесёшь больший убыток. Скупой платит дважды.

— Только попробуй, ты у меня так заплатишь дважды!..

— А тупой – вообще трижды. Иииеееэээх!

Второй кирпич пролетает с другой стороны машины, едва не задев зеркало.

— Да что же я косой-то какой… — наклоняюсь за новым камнем.

— Прекрати, псих! Дам я тебе деньги! Дам!

— Ну и давай.

— Сейчас, в кассе они – он бросается было опять к магазину. Понятно, сейчас ментов оттуда вызовет.

— Не в кассе, а у тебя в барсетке, я видел. Ты их всё равно неофициально платишь. Давай.

— Там другие деньги!

— По-другому пахнут? Дуру не гоняй. Пока ты в магазин бегаешь, я тебе не только лобовуху, я тебе всю машину разнесу.

— У тебя правда, что ли, справка?

— Правда. Что бы я тут делал, если бы её не было. Давай быстрей, у меня уже рука устала кирпич держать.

Он оглядывается по сторонам, никто не видел его позора.

— На. Псих! И чтобы я тебя больше здесь не видел!

— Здесь не всё. Ещё 75 рублей.

— Нет у меня мельче сотки. Всё, иди отсюда!

— Иииеееэээххх!!!

На этот раз кирпич был почти целый, и я раскрутился перед броском, как метатель молота. Кирпич упал рядом с машиной и закатился под капот.

— На! На! На! – он сунул мне сотку.

— Сейчас 25 рублей дам.

— Ничего не надо! Пошёл вон отсюда! Пошёл!

— Мне тоже чужого не надо – я протягиваю ему пять пятачков, он не берёт. Бросаю их на землю и направляюсь к автобусной остановке. Не выдержав, оглядываюсь назад и вижу, как он поднимает монетки с земли. Смеюсь и запрыгиваю в подошедший автобус.

Это была моя последняя рабочая должность. Через полгода новой работы я, вставив наконец-то зубы, ушёл и оттуда, в более приличное место. А потом – в ещё более приличное. Но это, как говорится, уже другая история…

P S: если что, это не все про Мишу Белого…

12 комментариев

gamerada
Не могу немного не написать об авторе. С его слов
«Здравствуйте. Меня зовут Михаил, и я алкоголик. Трезвый десятый год.

Мне все задают два вопроса. Почему „Белый“ и как мне удалось бросить пить.

Кликуху „Белый“ дали мне давным-давно за то что кожа не поддаётся загару. Потом она была забыта, а потом я повторно получил её в одной из наркологий, за ту же самую особенность. Были у меня и другие погремухи, эта самая редко употребляемая и вряд ли кто в реале вспомнит её сегодня. Поэтому теперь она — писательский псевдоним.

Пить бросил, потому что сильно хотелось ещё пожить.

Я описываю подробности жизни на алкогольном дне, наверно, потому, что мало кто может это сделать. Оттуда обычно не возвращаются. Иногда возвращаются овощами, не способными внятно рассказать что-либо. А мне повезло.

Также немного пишу фантастику и мистику. Если описания алкогольного дна — на 95-100% пересказ реальных событий, то мистика просто художественный вымысел. Появившийся, впрочем, не на пустом месте — в жизни много с чем таинственным приходилось сталкиваться.

Буду раз отзывам и рецензиям, мне важно понимать, как на это реагируют нормальные люди.»
Elvira
Я поржала, как он деньги выбивал :) прикольно
galagala652012
Мне понравилось) Скинь ещё)
Rediska
Ребят, тут много его рассказов. www.proza.ru/avtor/mishabeliy
Elvira
А все, снимаю вопрос с соседней ветки :) спасибо
Elvira
Целый день читаю его рассказы. Вот это понравилось: Открывая бутылку со спиртным – открываешь дверь на тёмную сторону. Прямо у себя дома. Прямо рядом со своими детьми
galagala652012
Очень точно подмечено…
Rediska
тоже многие прочитала, но не все. Макс, спасибо большое.
Tanka
Макс, я сначала подумала это ты пишешь :)
gamerada
У меня более скромные путешествия*